В статье рассматривается вопрос о семиотическом и когнитивном потенциале сада как композиционной формы. Материал исследования – повесть Ярослава Ивашкевича «Сады» („Ogrody”). Ее жанровой пресуппозицией в европейской художественной традиции выступают сильвы, вертограды, флорилегии. В качестве означающего сад символизирует ряд абстрактных представлений, связанных с идеей пространственной топологии. Среди них – идея коллекции, жизни как возможностей выбора, жизни как упорядоченности, locus amoenus2, пространство памяти, интеллектуальное пространство и др. Сад, взятый как композиция, становится иконическим отображением памяти. Каждый объект прошлого, замещаясь знаком, обретает местоположение в памяти, превращаясь в текст, что позволяет вновь воспринимать и «прочитывать» прошлое в отсутствие непосредственной рецепции. Сад обретает презумпцию текстуальности и семиотичности. Маршруты движения по памяти не имеют строгой линейной заданности. Отсюда, переходы между шестью садами жизни, о которых пишет Ивашкевич, произвольны, намечены ассоциативно. Одновременно сад как пространственная форма становится когнитивным инструментом самоидентификации. Топология садов памяти (конфигурация людей, книг, музыкальных произведений, ставших знаками-текстами) – это когнитивная карта, отражающая «самость» субъекта (selfhood, selfness). Автореферентные конструкции создают иллюзию совмещения Я (того, кто говорит) с тем Я, который становится объектом речи. Однако нарратив о себе есть только «карта, но не сама территория» (А. Кожибски).