Светлой памяти Лии Васильевны Бондарко (1932–2007)
У лингвистов, которые занимаются другими аспектами, к фонетике отношение немножко настороженное, потому что это совсем не похоже на то, что делает лингвист, изучающий разные значения слова, морфологию, грамматику, синтаксис (Л. В. Бондарко).
Я всегда хотела, чтобы мои ученики были, прежде всего, хорошими, порядочными людьми (Л. В. Бондарко). Начало восьмидесятых прошлого века. Осень. Ленинград. Университетская набережная. Здание филологического факультета ЛГУ им. А. А. жданова, кажущееся игрушечным по сравнению с широкой Университетской набережной и огромной Невой. Несмело открываю дверь филфака – несколько истертых ступеней вверх, внушительный прилавок Академкниги, с разложенными стопками научными изданиями, о которых во времена тотального книжного дефицита филолог даже мечтать не мог. С двух сторон книжного киоска – узкие проходы, ведущие на лестницу на второй этаж и вниз – в полутемный коридорчик с дверью во двор. Выхожу во двор, окруженный по периметру невысокими зданиями. Посередине двора – старый гараж и огромная лужа, в глубине двора – небольшое здание кафедры фонетики. Обходя лужу, пересекаю двор, открываю старую обшарпанную дверь. Полумрак, стены, выкрашенные мрачной масляной краской и крутая лестница на второй этаж, крохотная лестничная площадка, поворот направо и – святая святых Щербовская кафедра фонетики.